В гостях у Радио Орфей

В студии радио Орфей Алексей Автандилов. Добрый день, друзья. Сейчас немного отвлечемся от музыки и поговорим на достаточно неожиданную тему для многих. О театре. Причём театре необычном, театре уникальном, который существует, что называется, в одном экземпляре. Это действительно настоящее штучное явление. Театр, где играют слабослышащие или вовсе лишенные слуха актеры. Театр “Недослов”. Так называется это замечательное заведение, которое в будущем году отмечает свой юбилей. Он существует уже 15 лет. Но думаю, что очень многие не знают о его существовании, не знают подробностей и поэтому сегодня я с огромным удовольствием приветствую в нашей студии наших гостей. Но вот надо сказать, что очень много сейчас начали говорить о поддержке людей с различными недостатками физическими. Как сделать так, чтобы они встраивались в наше общество, чтобы они не чувствовали себя изгоями, чтобы они могли полноценно раскрыть собственный потенциал человеческий и так далее, и так далее, но… Оказывается, что уже существуют люди, которые давно занимаются этой проблемой, которые успешно решают ее и сегодня я рад представить вам их в нашей студии. Это Варвара Ромашкина. Постановщик спектаклей, диктор, переводчик, администратор театра. И его директор – Сергей Бидный. Добрый день.

С.Б. Добрый день
В.Р. Добрый день
А.А. Вы знаете, посмотрев на название вашего театра, я так подумал, что можно двояко трактовать это название. НЕДОСЛОВ – театр в котором нет слова или театр, который не нуждается в слове, который может выразить всё абсолютно другими способами: жестом, мимикой, каким-то особым током, который идет от этих актёров и действительно с этой точкой зрения название, действительно, очень точное. Скажите пожалуйста, как возник ваш театр?
С.Б. Театр возник в 2003 году. Это был выпуск неслышащих актеров Российской государственной специализированной Академии Искусств. Ребята выпустились и не захотели расставаться. Нашлись сподвижники, в том числе и Варвара, – это педагоги Академии, которые решили создать театр. И они договорились, чтобы в Академии предоставлялось помещение, чтобы ребят туда пускали, чтобы можно было репетировать. Сначала играли свои дипломные спектакли. И вообщем-то театр развивался именно таким образом долгое время. Выпускались курсы, немного играли, потом распадались, и выпускался новый курс… И театр, вот так скажем, волнообразно жил. Сейчас мы строим репертуар не на выпускных спектаклях, а уже на своих собственных, поставленных с труппой, с постоянной труппой театра.
А.А. Скажите пожалуйста, а ваш театр требует какой-то особой специальной драматургии или вы можете играть и обычные спектакли?
С.Б. Мы играем всё. В нашем репертуаре классические произведения. Это Максим Горький “Макар Чудра”, “Гамлет”, “Утиная охота” Вампилова. Это в основном спектакли с использованием жестового языка, где для обычного зрителя идет синхронный актёрский перевод, а для неслышащего зрителя жестовый язык говорит сам за себя. Плюс. У нас есть пластические спектакли. Это некие адаптации по мотивам. Например, у нас есть спектакли по новеллам Леонида Енгибарова, который совершенно без слов. Это пантомима, пластика… Это пластический спектакль, который понятен любому зрителю и в общем-то не требует никакого объяснения. При этом драматургии нет. Если вы читали Енгибарова – это несколько строчек, это коротенькие рассказики, которые мы развили в большой спектакль.
А.А. Вы знаете я посмотрел несколько откликов в интернете на ваш театр. Причём от людей с нормальным слухом. И многие говорят так: “Вот я шёл с некоторым сомнением, как я буду понимать “Утиную охоту”, например. Потрясающую пьесу. Но она же требует и разговора в том числе. Но через 10 минут я уже понял, что мне просто не нужен диктор, он мне мешает. Я всё понимаю.” Как вы этого добиваетесь? Как вообще происходит перевод обычной драматургии, где слово главное? Перевод для актёров? Как они должны играть вот таким образом?
В.Р. Вы знаете, здесь нет никакой какой-то такой космической необычности. Мы делаем перевод, как любой русский текст переводится на иностранный язык. Только мы переводим на жестовый язык. Жестовый язык – это язык знаков, символов определённых. Можно провести небольшую аналогию с японскими иероглифами, чтобы простому зрителю было более понятно. Поэтому возникает такое ощущение у зрителя. Просто диктор, который озвучивает спектакль, и актеры, которые играют, они растворяются друг в друге и у зрителя возникает ощущение, что диктор мешает, что он всё понимает. Это очень хорошо. Это замечательно!
А.А. Скажите, пожалуйста, каков ваш репертуар на сегодняшний день? Там ведь очень серьезные спектакли, вплоть до Шекспира.
С.Б. Да, мы замахнулись на Вильяма, нашего Шекспира… У нас есть новый спектакль, называется “Здесь птицы не поют…”. Это по военным песням. Спектакль-концерт. Очень эмоциональная получилось работа. Премьера состоялась в самом конце прошлого театрального сезона. Почему я с этого спектакля начал. Мы получили сейчас президентский Грант на прокат этого спектакля в течение всего этого нового театрального сезона по два спектакля в месяц. Мы будем играть его и вход будет бесплатным. Это сделано специально, чтобы люди, которые не могут себе позволить купить билет. Кстати цена билета у нас по Москве 500 рублей – символическая сумма, но она не доступна многим инвалидам, в первую очередь по слуху и так далее. Поэтому туда вход будет бесплатный. А у нас есть спектакль “Малыш и Карлсон”. Мы создали детский спектакль, для маленьких зрителей. Он также на жестовом языке с переводом, с озвучкой профессиональной. Замечательная работа. Мы приглашаем туда не только неслышащих и слышащих детей с родителями. У нас, я уже говорил, идет “Гамлет. Начало”. У нас идёт “Утиная охота”. У нас идет спектакль “Воля вольная” по Максиму Горькому “Макар Чудра”. У нас идет спектакль “Той, которая впервые узнала, что такое дождь”, длинное название, – это как раз по новеллам Леонида Енгибарова.
В.Р. Есть ещё по романсу Вертинского “Желтый ангел”…
С.Б. Да. “Желтый ангел” – это пластическая тоже работа. Это романс Вертинского “Желтый ангел”, исполняемый самим Александром Вертинским, затем в исполнении Камбуровой, в исполнении Хоронько, в исполнении Макаревича. Такая ретроспектива советской российской истории. Такой достаточно исторический политический социальный спектакль.
А.А. Скажите пожалуйста, но ведь когда в ваших спектаклях такую важную роль играет музыка… Как общаются актеры? Как им удается попадать в ритм? Не нарушать этой музыкальной линии? Они же ведь не слышат ее…
В.Р. Тут, наверное, надо сказать о том, что актёры, которые служат в нашем театре – они все профессиональные актеры. Они закончили Российскую государственную специализированную академию искусств, театральный факультет. В Академии преподают педагоги, которые, в основной массе своей, закончили Щукинское училище. Их учат, как и всех остальных актеров, учат танцевать. У них есть музыкально-ритмическое воспитание, сценическое движение, актерское мастерство, сценическая речь и все остальные предметы. И поэтому их научают этому. Они просто хорошие профессиональные актеры, которым по плечу всё – и пластика, и драма, где слово главное, в данном случае жестовый язык, и они могут всё!
С.Б. Но есть ещё пара секретов. На спектаклях, где в первую очередь музыка важна, есть режиссер этого спектакля, который ведёт счёт. И они в глубине зала видят руки, которые считают. У некоторых ребят есть остаточный слух и они, например, чувствуют ритм, басы чувствуют. Если это статично, то какая-то вибрация от пола. Но чаще всего если пластика, то это не статичная история. Есть много приспособлений, которые позволяют, в купе, сделать так, чтобы люди не понимали даже, что это неслышащие люди. Иногда бывает и такое…
А.А. Я знаю, что вы со своим театром объездили многие города, и у нас, и даже побывали за рубежом. Как там публика воспринимает такой необычный театр.
С.Б. Мы больше даже за рубежом нежели у нас в России. Пока нет пророка в своём отечестве… Театр побывал на гастролях в США, в Канаде, во Франции на всемирном фестивале неслышащих людей. Мы были в этом феврале в Мадриде, сыграли там спектакль. И мы были в Шотландии, в Глазго. Чуть-чуть про Мадрид. Это совсем свежие воспоминания. В зале собралось… Полный аншлаг. Естественно были слышащие испанцы, слышащие эмигранты из России, неслышащие Испанцы и неслышащие эмигранты из России. Настолько тепло нас приняли. Нас минут 40 ещё после спектакля не отпускали, задавали вопросы. У нас получилась такая немного спонтанная пресс-конференция, общение с залом. Всем всё понятно. Все понимают без слов, по пластике. Настолько точно ребята работают и настолько точно всё застроено по сценическим мизансценам, по сюжетным линиям, что все всё понимают. У всех, конечно, всегда восторг и удивление: “Как возможно на таком уровне?!”. Я упомянул про Шотландию. Нас приглашали на открытие… В шотландской королевской театральной академии открывали… Набрали первый курс неслышащих людей. До того, как это сделать, для Европы они первопроходцы там. Они ездили полгода смотрели занятия в Академии, смотрели наши спектакли. Затем пригласили НЕДОСЛОВ показать спектакли свои и мастер-классы. Потому что в Европе – это же реабилитация, адаптация социальная:”Давайте мы сделаем театр. Туда неслышащих людей…” Но профессиональный уровень, конечно, далек для них, потому что нет профессионального образования. Здесь в России нам предстоят гастроли на Дальний Восток. Мы выступим на космодроме Восточный для сотрудников космодрома. Мы сыграем в Благовещенске, Хабаровске и Владивостоке. С 1 по 7 октября мы будем далеко нести культуру в массы. Мы часто бываем на театральных фестивалях и критики часто говорят о том, что вот профессиональным актерам надо учиться у этих актёров способу взаимодействия, настолько они в партнёре. Театр – искусство коллективное, оно требует соединения, связки с партнером. Слова звучат, что обычный актер может бросить реплику в спину и тот что-то ответит, и не появляется связи. Здесь же такого не бывает. Они обязательно соединятся. И они настолько в этом органичны, целеустремленны, энергичны, что мы всегда вызываем удивление и восторг. И Вы правильно упомянули, что все чаще всего идут: “Ну, что это будет? Непонятно? Глухие… Театр…”. И что потом с этими людьми происходит…
В.Р. Какие лица, просто… До неузнаваемости изменяются люди. У них меняется восприятие людей неслышащих.
А.А. Вы знаете, вот Вы очень точно сказали по поводу особенностей, которыми обладают именно неслышащие актеры. Потому что современный актер, обычный актер, он ведь утратил очень многие эти качества. Упор на речь идет… Болтает и болтает. Он может стоять, он может ходить и всё это сквозь зубы иногда. А то, что мы наблюдаем у Великих… Давайте вспомним. Смоктуновский, Шаляпин… Остаётся в памяти именно пластика, именно ощущения ритма, именно то, что делается по закону музыкального искусства. И поэтому сегодня, конечно, ваши актёры, наверняка, это пример для актёров обычных. И в конце я хочу сказать, что театр, как выяснилось, увы негосударственный. Вы существуете на какие-то пожертвования…
С.Б. Да. Мы – автономная некоммерческая организация. Мы получаем помощь, слава Богу она есть, от меценатов, от людей, которые себя не называют. Нам естественно помогает Академия, которая находятся в Резервном проезде, дом 12, где мы располагаемся. Они нам дают помещение, они нам дают часы. Мы можем репетировать, можем туда приглашать зрителя. Это для нас огромная помощь. Но пока что помощи государства мы пока не имеем, кроме Гранта. Который, слава Богу, надеюсь проторит нам путь и в те кулуары…
А.А. Ну, дай то Бог… И главное конечно, чтобы вы стали каким-то примером для других городов, других мест. Если такой один театр существует, но ведь проблемы эти есть по всей России. Почему бы там не организовывать нечто подобное. Это было бы замечательно.
С.Б. Эта идея витает в воздухе…
В.Р. И попытки были…
С.Б. Здесь проблема в профессиональном образовании. Кто будет учить этих людей? По-хорошему надо сначала обучить их здесь, а потом уже отправить в регионы. Потому, что в регионах есть хороший пример театров, где есть неслышащие актеры. Просто это не поставлено на такой профессиональный уровень. Именно уровень профессиональный. Есть хорошие очень примеры. За Уралом прекрасные есть театры, но они тоже перебиваются… Ну, может быть мы к этому придем.
А.А. Ну, дай-то Бог… Я думаю нужно напомнить слушателям, которые наверняка заинтересовались, те, кто не знал,а таких очень много, где вы находитесь, как вас найти. И может быть вы пригласите их на какой-то ближайший спектакль.
С.Б. Мы с удовольствием приглашаем всех слушателей! Опять же, ещё раз напоминаю, что на спектакль “Здесь птицы не поют…” вход будет бесплатным весь сезон. На сайте, на нашем, nedoslov.ru можно посмотреть репертуар, можно забронировать себе места, можно будет купить билеты.
А.А. И адрес там же конечно?
С.Б. Там есть адрес и схема как добраться. Это метро “Студенческая”, Резервный проезд, дом 12. Мы есть в соцсетях в различных, практически во всех.
В.Р. Во всех соцсетях мы есть. Но обязательно бронируйте билеты, обязательно! Даже если вход свободный – бронируйте обязательно, чтобы не получилось так, что вам мне достанется места.
С.Б. Завтра открывается сезон. Завтра у нас первый спектакль. Открываем мы его как раз военными песнями. Аншлаг! Зал уже забронирован. Свободных мест нет, слава Богу!
В.Р. Но у нас есть следующие спектакли. Приходите пожалуйста! Ждем вас!
А.А. Спасибо большое. Ну, что же… Дай вам Бог сил, здоровья и веры в свое дело, и конечно же каких-то результатов таких ощутимых, чтобы, наконец, и государство, а не только широкий слушатель, заинтересовался этим благородным начинанием. Спасибо вам огромное!
С.Б. Спасибо!
В.Р. Спасибо!
А.А. Напоминаю, что сегодня у нас были люди из такого замечательного уникального театра НЕДОСЛОВ. Режиссёр, диктор Варвара Ромашкина и директор театра Сергей Бидный. Всего вам доброго!